Во второй половине 70-х годов студенческая группа «Поиск» вела переписку с выпускниками института. Некоторые письма были напечатаны в газете «За медицинские кадры». Предлагаем подборку посланий от выпуска 1941 года из фонда музея ОмГМУ. Во многих письмах – обращение к будущим студентам, призыв любить избранную профессию и гордиться своим вузом.
Мировалева З.Г., студентка 2 курса лечебного фак-та в 1941 году.
На фронте
Студентами первого курса института, в конце 1939 г., мы приняли участие в финской кампании, влившись в студенческий лыжный батальон. Участвовали в боях за г. Выборг, а после перемирия, в марте, возвратились в институт.
22 июня мы узнали о нападении фашистской Германии, а 23-го июня уже выехали на Западный фронт.
Меня назначили командиром санвзвода.
В начале июля 1941 г. мы уже встретились с врагом на Днепре (близ города Смоленска).
В обязанности санвзвода в основном входило перевязывать раненых, а главное - эвакуировать любым транспортом. В первом бою мы вынесли и эвакуировали несколько десятков бойцов и командиров, понеся тяжелые потери.
Затем наша часть была направлена к реке Западная Двина. Отбросив врага на западный берег реки, полк занял активную оборону.
В бой наш полк вступил 6 марта, и на наш взвод легла тяжелая и ответственная работа по обеспечению выноса и эвакуации всех раненых с поля боя. Походным маршем пришел со своей частью только мой взвод со своей полной санитарной выкладкой и транспортом. А наша санитарная рота и другие медицинские части отстали с тылами полка. В течение трех суток наш взвод оказал помощь и вывез несколько сотен раненых, вывоз обеспечивали любым транспортом и своим ходом. Не хватало санитаров. Только через сутки прибыл врач Енков Георгий Михайлович, который активно помогал в последующие дни.
Затем мы заняли оборону на восточном берегу реки Западная Двина. В октябре начали отступать к Ржеву на Волгу. У переправы к Волге были сосредоточены наши военные части, а немцы шли по пятам, шли бои. Мы были заняты перевязкой и эвакуацией раненых. К вечеру решили переправиться сами на лошадях, и опять волна наступающих немцев. Меня ранили, я сумела только переправиться на другую сторону и дальше была эвакуирована в тыл. Проникающее пулевое ранение в грудь с поражением правого плечевого нервного сплетения и т. д. После выписки из эвакогоспиталя в 1942 году я снова возвратилась в институт на III курс.
Студентами первого курса института, в конце 1939 г., мы приняли участие в финской кампании, влившись в студенческий лыжный батальон. Участвовали в боях за г. Выборг, а после перемирия, в марте, возвратились в институт.
22 июня мы узнали о нападении фашистской Германии, а 23-го июня уже выехали на Западный фронт.
Меня назначили командиром санвзвода.
В начале июля 1941 г. мы уже встретились с врагом на Днепре (близ города Смоленска).
В обязанности санвзвода в основном входило перевязывать раненых, а главное - эвакуировать любым транспортом. В первом бою мы вынесли и эвакуировали несколько десятков бойцов и командиров, понеся тяжелые потери.
Затем наша часть была направлена к реке Западная Двина. Отбросив врага на западный берег реки, полк занял активную оборону.
В бой наш полк вступил 6 марта, и на наш взвод легла тяжелая и ответственная работа по обеспечению выноса и эвакуации всех раненых с поля боя. Походным маршем пришел со своей частью только мой взвод со своей полной санитарной выкладкой и транспортом. А наша санитарная рота и другие медицинские части отстали с тылами полка. В течение трех суток наш взвод оказал помощь и вывез несколько сотен раненых, вывоз обеспечивали любым транспортом и своим ходом. Не хватало санитаров. Только через сутки прибыл врач Енков Георгий Михайлович, который активно помогал в последующие дни.
Затем мы заняли оборону на восточном берегу реки Западная Двина. В октябре начали отступать к Ржеву на Волгу. У переправы к Волге были сосредоточены наши военные части, а немцы шли по пятам, шли бои. Мы были заняты перевязкой и эвакуацией раненых. К вечеру решили переправиться сами на лошадях, и опять волна наступающих немцев. Меня ранили, я сумела только переправиться на другую сторону и дальше была эвакуирована в тыл. Проникающее пулевое ранение в грудь с поражением правого плечевого нервного сплетения и т. д. После выписки из эвакогоспиталя в 1942 году я снова возвратилась в институт на III курс.
Артамохина-Зорина Е.С., выпуск 1941 г.
Баталова-Багаутдинова Ф.А., выпуск 1941 г.
Богословова В.А., выпуск 1941 г.
Федоров Б.С., выпуск 1941 г.
Габышев К.А., выпуск 1941 г.
Колмыкова-Коломенская Н.Г., выпуск 1941 г.
Ноткина Л.Г., выпуск 1941 г.
Сулимова А.Ф., выпуск 1941 г.
Такоева А.Д., выпуск 1941 г.
Жуков Н.А., выпуск 1941 г.
Алтайский журналист Светлана Тирская в течение нескольких лет изучает жизнь и творчество Роберта Рождественского и его семьи. Не обошла она вниманием и мать поэта Веру Павловну Петкевич-Рождественскую, выпускницу ОГМИ 1941 года. Детство Роберта прошло в Омске, его хорошо знали многие однокурсники мамы-активистки. Здесь он провел с бабушкой три военных года. Из статьи С. Тирской Вы узнаете о фронтовой жизни В.П. Петкевич и профессора-хирурга А.П. Попова.
Светлана ТИРСКАЯ («Алтайская правда»)
2016 год
Наша Вера
«Алтайка» вновь открывает неизвестные страницы из жизни известного человека.
***
Если радостные события случаются ближе к концу недели, то часто их празднуют в выходные. Роберту 20 июня исполнилось 9 лет, а его мама в этот день сдала последний госэкзамен в омском мединституте. Диплом у мамы выходил с отличием, а сын на отлично закончил первый класс. Так что, поводов для праздника было немало…И в ближайший выходной Робочка с мамой и ее подругой Катей Ловыгиной отправился на берег Иртыша. Отдыхали по всем правилам: купались, загорали, бродили по лесу… Вот только воскресенье тогда выпало на 22 июня. «Поздно вечером, возвращаясь на пароме в город, услыхали страшное слово – война. Сразу как-то посуровел и притих Омск. Шедшие навстречу люди все говорили о войне, и многие высказывали мнение, что война долго не продлится, ведь быстро же война закончилась и с белофиннами, в которой принимал участие и отец Роберта», - писала Вера Петкевич, мама будущего поэта Роберта Рождественского.
«Поклянись, что вернешься…»
В послевоенные годы Вера Павловна Рождественская вела большую общественную работу, была членом совета ветеранов. Она поддерживала отношения с дислоцированной в Амурской области гвардейской мотострелковой бригадой – преемницей ее родной 31 гвардейской стрелковой дивизии. Именно в музее боевой славы бригады хранятся письма Веры Павловны, строки которых весьма дополнили известную по ее мемуарам информацию.
Продолжим на том месте, где остановились – воскресным вечером Вера, Катя и Робочка узнали о начале войны:
«Мы с Катей тут же решили, что будем проситься в армию добровольцами…
А дома мы застали мою маму плачущей. Перед ней на столе лежали телеграммы от моих братьев и мужа, которые извещали, что с военными частями отправляются на фронт, в действующую армию. Я набралась мужества и сказала маме, что завтра тоже пойду в военкомат проситься добровольцем в действующую армию. Мама побледнела и воскликнула: «Что ты, Вера! Опомнись! Ведь у тебя маленький сын, а я старая, тебе нужно самой воспитывать сына».
Проговорили мы с ней всю ночь, а утром мама сказала: «Раз решила идти на фронт, иди, но только помни, что дома тебя ждут старая мать и маленький сын. Фамилию нашу, знаю, не опозоришь, упрямая федоровская порода. Очень прошу тебя, будь там поосторожней».
Утром я отправилась в военкомат Сталинского района Омска. Военком меня, как врача, вызвал без очереди, но, узнав, что у меня маленький сын, оставил мой вопрос открытым. На другое утро я вновь пришла в военкомат.
«Опять пришла, - сказал военком.- Тут из вашего выпуска врачей многие приходят. Все только на фронт. А кто здесь, в тылу, будет лечить?»
Получив отказ у районного военкома, мои однокурсники отправлялись в областной военкомат, где ночью сами заполняли мобилизационные листки, и все получили направление в действующую армию.
«Ну да ладно, - сказал мне военком. - Сейчас на погрузочной площадке стоит эшелон из Томска с кадровой частью. Там заболел врач. Вот тебе предписание. Иди к командиру дивизии».
Но комдив сказал, что, хотя врач заболел, оставлять часть не хочет, а потому взять меня не может. На третий день я опять двинулась в военкомат. Военком встретил меня уже как хорошую знакомую. Сказал: «В Омске срочно заканчивается формирование автомобильной части. Там нужен начальник санчасти. Пойдешь?» Я согласилась».
А вот строки из другого «амурского» письма Веры Павловны, они рассказывают о расставании с родными:
«Вдруг мама приблизилась ко мне вплотную и, заглядывая в мои глаза, сказала:
- Поклянись, что ты вернешься домой живой!
- Клянусь! – ответила я.
Мать перекрестила меня и трижды расцеловала. Поцеловала она трижды по-русски командира и часового из нашей части. Роберт, обняв меня ручонками за шею, просил, чтобы взяла его с собой на фронт, так как он уже совсем большой вырос. В это время раздалась команда:
- По вагонам!
Я еще и еще раз поцеловала маму и Робочку и побежала к эшелону, который уже тронулся. И долго еще у меня перед глазами стояли сын и мать. Оба такие родные и такие беззащитные. И защищать их я должна была на фронте.
26 июня, погрузившись в эшелон, мы двинулись к Москве в действующую армию. Ехали очень быстро, нас передавали, как эстафету. Попали под Вязьму. Оттуда мы возили на передовую в Ярцево и Ельню снаряды и продовольствие, а с передовой забирали раненых. Автобусами я стала вывозить раненых в Москву, в госпиталь имени Бурденко и на железнодорожную станцию в санитарный поезд. Особенно много было раненых в боях за Нарофоминск, а из 1 гвардейской Пролетарской Московской мотострелковой дивизии брала раненых прямо из полков, ведущих ожесточенные бои».
Операционное поле
Как воевала Вера Павловна? Об этом «Алтайка» уже рассказывала раньше. Но находятся и новые свидетельства.Так, Ксения Рождественская в домашнем архиве обнаружила странички, отпечатанные на машинке – в них ее бабушка рассказывает о первом дне работы в медсанбате, о первом солдате, умершем на ее глазах - почти мальчике, просившем о спасении: «Мои глаза почти ничего не видели от слез, а сердце готово было разорваться, хотя как врач понимала, что в данном случае медицина была бессильна. Ко мне подошел хирург Волин и, видя мое состояние, сказал: «Проклятая военная мясорубка». И, помолчав, добавил: «Будьте мужественны, коллега, берегите силы, дежурство длинное, научитесь работать и так распределять свои силы, чтобы и в конце смены быть работоспособной».
Порой во время операции случался вражеский налет, и тогда, писала Вера Павловна, «врачи закрывали собой операционное поле раненого». Или вступала дальнобойная артиллерия – и ходуном ходила палатка, вибрировал операционный стол… «Бывало в час, когда заканчивался трудовой день, вдруг слышался стук головы об стол. Это в изнеможении падал на стол писарь – санитар, писавший под диктовку хирурга. Или стоя засыпал санитар, светивший фарой над раной оперируемого, и нужен был окрик, чтобы привести заснувшего в чувство. Утром, днем или вечером, когда шли на дежурство после короткого сна, чувствовали себя совершенно разбитыми. Те короткие часы сна не освежали, а как будто свинцом наливали руки и голову. Но достаточно было войти в операционную, как все проходило. Голова приходила в ясность, а руки уверенно делали свое дело», - вспоминала наша героиня.
Кроме прямых обязанностей, медикам приходилось ставить палатки, рубить дрова, топить печи, носить раненых… Медперсонал поддерживал пациентов и морально: писали под диктовку письма домой, рассказывали сводки Совинформбюро, новости из газет, устраивали даже концерты - пели, плясали, читали вслух. Вера Павловна читала всем письма сына…
Бывшая медсестра 31-й гвардейской Витебской стрелковой дивизии Татьяна Трофименко вспоминала, как в медсанбат вместо погибшего во время налета хирурга назначили нового: «Ждали мужчину в годах. Его приезд опережала слава о нем: неутомимый, как автомат, строгий, медсестрам не прощает даже малых промашек. И вдруг все увидели женщину - статную, чуть располневшую, с гордой осанкой». Видно, в заблуждение всех ввела фамилия Веры Павловны…
Войну наша героиня закончила в звании гвардии капитана медицинской службы. С двумя орденами Красной Звезды, орденом Отечественной войны II степени и медалями вернулась она домой - как обещала маме. А та умерла, не дождавшись дочь…
Судеб сплетенье
В 1981-ом «Омская правда» рассказала о встрече выпускников омского мединститута 1941 года. Предваряло материал обращение Роберта Рождественского – многие однокурсники матери помнили его как Робочку…
Суровая доля выпала молодым врачам, сразу после получения диплома ушедшим добровольцами на фронт. Не все из них дожили до Победы… Воевали и преподаватели вуза. Имя одного из них, Александра Петровича Попова, показалось мне знакомым. Так и есть, его подпись я видела в зачетной книжке студентки Петкевич: весной 1941-го он поставил ей зачет по предмету «Госпитальная хирургия». Из пяти сданных тогда предметов лишь один не имел «военной направленности».
Но имя А. Попова встречала я в документах Веры Петкевич не раз. Одно его замечание было весьма показательным.
В 1940 году отличница, сталинский стипендиат, член парткома института Вера Петкевич проходила практику в с. Борисово Омской области. Полагаю, она сама туда попросилась (первоначальное назначение было в другой населенный пункт). Потому что в этом селе прежде жила ее семья, там был похоронен отец. Сохранился дневник производственной практики, очень подробный. В нем В. Петкевич рассказывала о своей работе в больнице, в роддоме, а куратор, врач Горнштейн, написала характеристику.
Оценивал практику студентки А.П. Попов – его запись в тетрадке последняя. Вот она: «Судя по дневнику, проделана серьезная работа, но все впечатление портит изрядное количество грамматических ошибок. «Отлично». А. Попов. 24.IX. 1940. P.S. Впрочем, не отличается грамотностью и врач Горнштейн (см. ее отзыв): требуются «сурьезные» меры!»
В чем же «провинилась» Горнштейн? Она написала в характеристике, что студентка отнеслась к практике «с большой сурьезностью». Скажите, А. П. Попов был излишне придирчив? Мол, грамотность для врача не главное? Но я согласна с перфекционизмом Попова: в профессии не может быть важного и неважного. Полагаю, других ученый судил по себе.
Не могло не порадовать маленькое открытие: из небольшой биографической справки я узнала, что педагог Веры Петкевич, окончив в 1922-ом медицинский факультет Томского университета, год работал врачом в Славгородском округе. А после трехлетней ординатуры в хирургической госпитальной клинике Томского университета он четыре года, до 1930-го, был заведующим хирургическим отделением Славгородской окружной больницы!
С 1930-го А. П. Попов - старший ассистент, а затем доцент по курсу военно-полевой хирургии Омского медицинского института. В 1939-ом защитил докторскую. Написал около 40 научных работ. С 1 сентября 1940 по 22 июня 1941 года заведовал кафедрой госпитальной хирургии. В первый день Великой Отечественной войны его мобилизовали в ряды РККА. Был армейским хирургом 24 армии Резервного фронта, затем служил на той же должности в 20 армии Западного фронта. В декабре 1942-го назначен старшим инспектором – врачом-специалистом УМЭП-113 на Западном фронте. В дальнейшем - главный хирург фронтов ПВО: Западного, Северного (июнь 1944 - февраль 1945) и вновь Западного (до конца войны). Участвовал в руководстве хирургами армии в Московской и Курской битвах.
Нашлись в сети наградные документы Попова. В одном из наградных листов читаем: «В период непрерывных боевых действий с 20.12.41 г. по 5.1.42 года работал без отдыха. Не только руководил хирургической работой, но и сам… оперировал наиболее тяжелых раненых… принимал непосредственное участие в размещении и эвакуации тяжелораненых. Во время поездок на передовые по частям подвергался неоднократно обстрелу и рискуя жизнью продолжал выполнять порученные задания». А в наградном листе ученицы Попова написано: «Тов. Петкевич…только за последнюю операцию по ликвидации Кенигсбергской группировки оказала высококвалифицированную хирургическую помощь 270 чел. раненым. В совершенстве владеет техникой сложных операций. Тов. Петкевич за свою работу на фронте спасла жизнь многим сотням раненых бойцов и командиров». Получается, учитель воспитал достойную ученицу. И ими обоими может гордиться наш край.
2009 год
"Сердце, а что я помню?"
Новые подробности о жизни Роберта Рождественского
Память, память... Никуда от нее не денешься, не скроешься, не уедешь.
Пласты в ней - как годовые кольца внутри дерева: все близко, все рядом, все
около сердца.
Роберт Рождественский.
Свежие раны (фрагмент)
На одной из многочисленных литературных страничек бескрайней Всемирной паутины прочитала документальное повествование Петра Кузьменко "Огненный ветер славы", посвященное боевым свершениям 31-й Гвардейской Витебской стрелковой дивизии. В частности,
идет в нем речь и о мужестве медицинских работников.
Вот какой случай, свидетелем которого он был, описывает автор.
"Однажды в операционную санбата зашел генерал-майор Щербина... Он долго смотрел, как умело работает врач. После операции сказал:
- Награждаю вас орденом Красной Звезды.
- За что? - смутилась Вера Павловна.
- Научитесь отвечать! - с притворной строгостью сказал генерал.
И тогда, вытянувшись по-военному, Вера Павловна взволнованно произнесла:
- Служу Советскому Союзу!"
Капитан медицинской службы в отставке Вера Павловна Петкевич, вспоминая те далекие дни, рассказывала:
- Когда вражеская авиация появилась над нами, на столе лежал тяжело раненный лейтенант. Большой осколок глубоко сидел у него в бедре. Но нам некогда было пригибаться да подниматься: была дорога каждая минута, даже секунда, а может быть, и ее доля. Взрывной волной сорвало палатку. Хирургический стол с лежащим под наркозом лейтенантом остался под открытым небом. Операция продолжалась, только лейтенанту нужно было удалить уже несколько осколков из свежих ран...
Ягодинская Л.А.
Заведующая музеем истории ОмГМУ (2009-2021).
